TRIPANDТРЁП

Блог Андрея Хомченко

Из дневников. 1992

Старуха с пулемётом

Я проснулся от того, что в двери стучали, но вставать не стал, повернулся на другой бок и сунул голову под подушку. В таком положении лежать было неудобно, мешал револьвер, спрятанный в изголовье. Он давил в ухо какими-то выпирающими металлическими частями. Ствол? Барабан? Я чертыхнулся и рывком сел, свесив ноги с кровати. Нашарил тапочки, переложил револьвер на тумбочку, зевнул, глянул на будильник. Пять сорок. Какая рань, однако. Я сладко потянулся и ещё раз зевнул.

Тук, тук, тук, тук.

Стук в дверь не прекращался.

- Кто? – крикнул я.

- Откройте, Андрей Николаевич, - раздался женский голос.

- А-а, это вы, Зинаида Павловна, - узнал я председателя месткома. - Не открою я вам, ступайте вон.

- Открывай, хуже будет, - за дверью зазвучал раскатистый баритон.

- Шпаликов, ты что ли? Не открою. Ведь вы, пожалуй, убивать меня пришли.

- Не будем мы вас убивать, Андрей Николаевич, - уверила Зинаида Павловна. – Будем мучить. Пытать раскалённым электрическим утюгом и паяльником.

- И ещё иголками, иголками будем, - напомнил ей Шпаликов.

- Да-да, и ещё иголками будем, - добавила Зинаида Павловна. – Открывайте же, Андрей Николаевич.

- Не открою. Идите вон.

В дверь забарабанили совсем уже беспардонно.

За стеною гулко и длительно закашляли, мокротно отхаркались и негодующий глас, принадлежащий Артему Егоровичу Морковникову, моему соседу по общежитию, потомственному пролетарию и всевозможному ветерану, возопил к справедливости:

- Да что же это происходит, ...! Что творится, … твою мать. Трудящемуся человеку отдохнуть не дают. Ни сна, ни покоя, … твою мать.

- Просим простить нас за временные неудобства, Артем Егорович, - извинились из-за двери. – К вашему отдыху у нас претензий нет. А вот некоторые зарвавшиеся начальники отдела труда, не желающие повышать расценки и своевременно пересматривать нормы, должны немедленно открыть дверь. Иначе мы её сейчас вышибем.

Я взял револьвер, дважды шмальнул из него чуть выше дверного проёма и пошёл чистить зубы. В коридоре мастерски выругались матом женским голосом и ойкнули мужским. Затем выстрелили из винтовки большого калибра и затихли, совещаясь. Я успел почистить зубы и обмазать лицо пенкой для бритья, когда те, в коридоре, приняли наконец решение: «Ломаем дверь, товарищи». Дверь затрещала под тяжёлыми ударами. Дверь у меня, конечно, надёжная, прочная, в тарном цехе изготовленная по личной просьбе и под личным же контролем, хорошая у меня дверь, но дольше минуты ей не выдержать. Жаль. Побриться не успею. Однако и встречать высоких гостей в щетине – верх бестактности. Война войной, а приличия блюсти необходимо. Насвистывая «Прощание славянки», я принялся терзать щёки иззубренным лезвием.

Внезапно раздался взрыв и стуки в дверь прекратились.

- Ого, - подумал я и приостановил процесс бритья, заинтригованный тишиной. – Не выглянуть ли мне в коридор? Не посмотреть ли на происходящие там события? Нет, нет, отринем соблазны и закончим с утренним туалетом.

Спустя четыре минуты, чист, свеж и взбрызнут английским одеколоном, я вышел в коридор. Там стоял Егорыч и почёсывал пузо. Тетя Лена, уборщица, вполголоса матерясь, елозила по линолеуму мокрой тряпкой, размазывая кровь.

- Доброе утро, Егорыч.

- Здорово, Андрюха.

- Как дела?

- Вот, местком взорвал. Гранатой. РГД–5. В клочья. Надоели, шумят с утра. Всё, всё надоело. Устал. Видно, пора на пенсию.

- И мне надоело, Егорыч. Уволюсь я с завода. Из общаги выселюсь, квартиру сниму, буду жить предпринимательской жизнью.

Решено.

Увольняюсь.

Тьху на тебя, любимый завод точного машиностроения. Оплёвываю стены твои и фасады, окрашенные цветной побелкой, оплакиваю годы жизни, пролетевшие за твоими заборами, прощай, молодость.

Надо быть благодарным. Но не умею, не в моих правилах и вообще мужчинам не свойственно. Женщины – те да. Те не стесняются обнаружить признательность. Воздать хвалу и уважить заслуги. Поставить скульптуру «Первому от второй». Второй! Согласиться остаться в истории на вторых ролях… это ли не благородство души и не истинная добродетель? Мужчины – иного рода создания. Неблагодарные и чёрствые свиньи они. Отсутствуют факты и не воздвигнут памятник «Второй от третьего», да-с, не воздвигнут. Впрочем, справедливости ради зададимся вопросом: Может быть, не успел? Ведь жил недолго. Был зарезан вилкой по пьяному делу в Ропше, сами не знаем, как это вышло, не серчай, матушка, но ты вдова.


Поэтому, когда у входа в гастроном мне предлагают «Третьим будешь?», я гордо отказываюсь. Не буду я третьим. Только первым. Только победителем. Чемпионом. Такая моя планида.


Петербург. Памятник Петру I. Медный всадник

Анонс

писатель
Курортный роман. Мальта. Девушка

Блог: жми сюда и читай ещё несколько текстов


.