Корней Чуковский
... не помнящий родства...
Этот мир ладно скроен да плохо сшит. Но немного найдётся охотников обвинить в происходящем портного. Ведь у виновника наших бед на сей случай припасено верное средство: чаны с кипящей смолой, вечность…
Вы представляете себе вечность? Год, и ещё, и ещё… жуть.
При таких обстоятельствах не всякий решится грозить небесам хулой.
Максимум, это поднять очи горе да вопрошать в бессильной злобе:
- За что мучаешь, господи?
Или же бить поклоны перед иконой, молитвой искупая несуществующие грехи: Отче наш, иже еси на небеси… - видите? даже имя виновника наших бед мы предпочитаем не называть.
Ибо сказано: не поминай имя господа всуе, - заповедь № 3, запрет.
Имя зачинщика беспорядков должно оставаться тайной, - это хорошо понимали наши предки; у каждого из них было два имени: одно для бога, другое для мирских дел.
Звонко звенело в эпохах имя Богдана Хмельницкого, а по церковным книгам он, быть может, вообще Зиновий.
Или, скажем, Корней Чуковский… вы знаете, какое второе имя у Корнея Чуковского?
Правильно: Корней.
Родители
Он – почётный гражданин Одессы.
Она – прислуга в его доме.
Любой непредвзятый наблюдатель уже ожидает одну из тех бесчисленных навязших на зубах историй, в которой неопытную бедную девушку соблазняет состоятельный господин… но нет: любовь объединяла эти два сердца.
Плодом этой любви стала дочь Мария, а 19 марта 1882 года родился и сын: Николай.
Коленька…
- Ага, - тотчас бы сообразил упомянутый выше, пусть и не названный наблюдатель. - Ну конечно же, ещё одна медоточивая сказка из тех, кои так любят читать не первой юности домохозяйки… но нет.
Он – иудей.
Она – христианка.
Брак между ними по законам Империи невозможен: ей указали на дверь, а сам Эммануил Соломонович Левенсон женился на Кларе Исааковне Рабинович и переехал в Баку, где открыл «Первое типографское товарищество».
Детство
Екатерина Корнейчукова с двумя детьми из столицы уезжает в Одессу.
Здесь – в Одессе - Николай марширует под музыку и рисует картинки в детском саду мадам Бехтеевой.
Здесь знакомится с Жаботинским, - да-да, вот тот курчавый мальчишка с большими карикатурно выпяченными прямо-таки негритянскими губами и есть будущий национальный герой Израиля.
Здесь Коля поступает в гимназию.
Доучиться не удалось, - циркуляр «о кухаркиных детях» - отчислили.
Этот мир ладно скроен да плохо сшит: Николай стал задумываться о самоубийстве.
Помог ему – что интересно – однокашник и старинный знакомец: Володя Жаботинский уже вовсю строчил фельетоны в местную прессу, он и убедил: «А что? Слог у тебя есть… не трать время попусту на получение аттестата, иди в журналистику».
Псевдоним
Имя зачинщика беспорядков должно оставаться тайной – редко кто из газетчиков подписывается настоящим именем.
Настоящее имя – для бога, для пасквилей – псевдоним.
Вот и Коля Корнейчуков придумал себе псевдо, особо не мудрствуя, образовав его из фамилии: Корней Чуковский.
Второе имя
В метрике у Николая - как у незаконнорождённого – в графе «Отчество» стоял прочерк.
В других документах дореволюционной эпохи его отчество указывалось по-разному: Васильевич (по крёстному отцу), Степанович, Эммануилович, Мануилович, Емельянович…
После революции он выправит себе новый паспорт.
Станет Корнеем Ивановичем Чуковским.
Почему Ивановичем?
Видимо, от официальной полицейской формулировки: «Иван, не помнящий родства», - так в империи писали пойманных беглых каторжников.
У меня никогда не было такой роскоши, как отец...
Родства Николай не хотел помнить.