TRIPANDТРЁП

Прогулки по Тбилиси

Нико Пиросмани
Миллион алых роз

Нико Пиросмани. Маргарита
Нико Пиросмани. Маргарита

Её звали Маргарита, она была певицей.

Может быть, танцовщицей из кафешантана.

Или драматически декламировала сонеты красивым грудным голосом, - то нам не ведомо.


Она выходила на балкон гостиницы и видела перед собой множество ароб, до верху наполненных цветами из ортачальских садов.


... тысяч роз, десятки и сотни тысяч! -


Муши (таскальщики) безостановочно сновали с корзинами и несли, и несли цветы. Прохожие, улыбаясь, останавливались и становились созерцателями этого чуда. Самый воздух был напоён ароматами и любовью... - конечно, это легенда.

Вернее, застольная импровизация замечательного режиссёра К. Марджанишвили, рассказанная в кругу друзей.

Правда жизни, как и обычно, в другом.

Пиросмани обобрали ближайшие родственники.

Или - (возможно) - это Алугишвили вытеснил из бизнеса доверчивого компаньона, неприспособленного, никчемного, по-крестьянски ограниченного человечка.


Только ведь об этом не споёшь.

А к чему нам правда жизни, о которой не споёшь? – оставим её по совету Паустовского придирчивым и скучным людям, - «Миллион, миллион, миллион алых роз…»

Пиросмани: мозги набекрень

Нико Пиросмани. Кутёж четырёх горожан
Кутёж четырёх горожан

Нико запил.

Он возился с детворой, дудел в какие-то свистульки, бродил кривыми тбилисскими улочками. Мог купить свежескошенной травы, много, с двух ишаков, отнести в заднюю комнату лавки и там лежать, погружать в траву лицо, вдыхать запах, ощупывать руками, шептать что-то, - и так часами.

«Совсем мозги набекрень», - вынесли приговор нормальные люди, а он пил и рисовал.

Рисовал, рисовал, рисовал.

И пил.


Дело обычное в Тифлисе.

Вот и Пушкин говорил: «Грузины пьют не по-нашему и удивительно крепки».

Среди собутыльников Пиросмани, как правило, мелкие торговцы и ремесленники. Лавочники. Ушлые пройдохи. Но, садясь за стол, они становились другими. Они словно менялись, - куда-то пропадали корысть, бессердечие, хитрость. Они были веселы и мудры, общительны, уважительны друг к другу, щедры, широки, - истинные карачохели.

Кинто и карачохели

Кинто - ожиревший бездельник, мошенник беспардонный, мелкий воришка. Карачохели - рыцарь без страха и упрека. Характер человека кладёт печать и на одежду его, и на внешность. Карачохели, что означает "одетый в чёрную чоху", - рослый, плечистый, сильный мужчина. Его шерстяная чоха обшита по краям позументовой тесьмой; под чохой красная шёлковая рубашка и архалук из чёрного атласа в мелкую складку. Чёрные шаровары лезгинской шерсти, широкие книзу, заложены в сапоги со вздёрнутым носком, голенища перевязаны шёлковой тесьмой. Подпоясан карачохели серебряным наборным поясом с бляхами величиной с кулак. В зубах дымится трубка, инкрустированная серебром. Расшитый золотом кисет и шёлковый платок-багдади заложены за пояс. На голове заломленная островерхая барашковая шапка.

Кинто - "носящий тяжести на вые" (в старину слово "квинти" означало ещё и домового) - одет в ситцевую в белый горошек рубаху с высоким, почти никогда не застёгнутым воротом. Просторные сатиновые шаровары заправлены в носки. Он обут в сапоги "гармошкой", носит картуз и подпоясан узким наборным поясом; длинная цепочка от часов свисает из его нагрудного кармана. Чоху кинто вовсе не носит.

Осанка карачохели горделива. Кинто расхлябан.

Карачохели - поэт, он творит, кинто издевается над его творчеством.

Карачохели пел:


Облака за облаками по небу плывут,

Весть от девушки любимой мне они несут...


Или:


Ах, луна, луна, надежда пылающих любовью...


Кинто ради пущего веселья переводил его стихи на "русский", с позволения сказать, язык:


Кусок, кусок облак идёт от висок небеса,

Запечатан писмо от лубовниса...


Ах, луна, луна, жареных надежда.


Любовь вдохновляет карачохели:

Ты арзумская зарница, Гульнара,

Ты взошедшее светило, Гульнара…


Кинто глумится даже над своей женой:

А жена моя, Анет, -

Ночью девушка, утром нет...


Карачохели наслаждается грустным напевом дудуки. Кинто - шарманщик.

Голос карачохели проникновенный; голос кинто хриплый, надтреснутый.

Карачохели пил вино из глазурованной чаши, азарпеши, - серебряного сосуда с длинной серебряной ручкой - или деревянной чаши, обитой серебром, - кулы. Кинто названий таких не знал, а когда хотел щегольнуть, пил вино из женского ботинка...


И кинто и карачохели торгуют, но торгуют по-разному.

Карачохели шесть дней в неделю трудится в поте лица своего, чтобы всё прокутить в день седьмой, ибо "мир - дешевле соломы, а деньги не стоят жизни, и всё золото мира не стоит одной красавицы". Стоит за прилавком карачохели, эдакий красавец, и товар у него отличный. Торговаться он не любит. Уступает быстро, словно махнул рукой: "Э, да бог с ним!". Вот подошла к нему пожилая женщина с миловидной девицей.

- Сколько стоит, сынок, твой товар? - спрашивает она.

- Восемь абазов, мать, - степенно отвечает карачохели.

- За шесть не отдашь, сынок?

- Эта девушка - твоя дочь, мать?

- Моя, сынок.

- Бери, мать, товар - за шесть абазов.

Остроты кинто истасканы и всегда двусмысленны.

Слово, обещание карачохели - искреннее, твёрдое: сказано - сделано. В старину был обычай - выдергивать из усов волосок и толочь на камне в знак вечного братства.

У кинто - своя мудрость. "Если иметь друга хорошо, - замечал он, - был бы друг и у бога!".

Человеку в черной чохе надоели духаны и базарная толчея. Он хочет жить иначе. Тень грусти часто скользит по его лицу и, чтобы одолеть эту грусть, он пишет стихи и выдумывает разные игры и развлечения. Он творец; он творит и обычаи горожан. Кинто - плюёт на них. Его развлечения - игра в кости и сквернословие; над любовью, воспетой Руставели, он смеётся. И, тем не менее, как ни странно, кинто - вышел из карачохели! Кинто - выродившийся человек в черной чохе. Карачохели - житель того города, который стойко защищался от врагов, и дух его был непреклонен и твёрд. Кинто, словно чёрт из преисподней, явился из недр разноплеменного чёрного рынка в пору, когда материальная потребность породила производство, мошенникам стало вольготно. И детей своих научил он "вином торговать да водой разбавлять". Всё течёт, все меняется. Менялись люди, преображался старый Тифлис. Неписаные законы его потеснились перед циркулярами наместников царей. Те-то знали, "как долженствует перестроить город и по каким законам жить должно". Но и потомки карачохели своё знали. И в наши дни, хоть не встретишь ты человека в черной чохе, дух его жив, только приглядись к людям, пойми, кто чем живёт…

сюда
туда

Прогулки по Тбилиси: жми сюда и читай ещё несколько текстов


.
История Картли

История Картли

У Грузии история есть

let's go
Путь на Кавказ

Путь на Кавказ

Хомченко, Пушкин, Толстой и другие попутчики

Let's go